Н. Кн.

Молочный сахар

Молочный сахар — содержится в молоке в среднем более 4%. В прежнее время его добывали способом крайне дорогим, а именно — брали сыворотку, и, сняв с нее первую пенку и цигер, выпаривали на легком огне, пока жидкость не загустеет, тогда ее подвергали быстрому охлаждению: сахар выделялся в виде желтого мелкого песка. Этот осадок промывали, высушивали и на заводе очищали и перекристаллизовывали. Новый способ состоит в том, что прибавляют к сыворотке мелу, при чем получается осадок. Последний выпаривают в вакуум-аппарате и кристаллизуют. Зимой можно получать М. сахар в виде осадка от действия мороза на сыворотку, разлитую в плоских сосудах. Из 100 литров сладкой сыворотки получается М. сахара, по Кленце, при обыкновенном способе, 1 — 2 кг неочищенного, а при улучшенном способе — 3 кг очищенного.

Е. К.

В медицине употребляется при назначении лекарств для образования порошкообразной массы, а также с целью маскировать плохой вкус многих медикаментов. Имеет перед тростниковым сахаром то преимущество, что сохраняет медикаменты в сухом виде и дает возможность отпускать небольшие количества даже жидких веществ в порошкообразной форме. Последний назначается иногда как слабительное средство: обыкновенно М. сахар назначают с такою целью в снятом прокипяченном молоке (9 — 16 гр М. сахара в 250 куб. см снятого молока, все это количество выпивают утром за 11/2 часа перед завтраком).

Д. К.

Мольтке

Мольтке (Гелльмут Карл Бернгард, с 1870 г. граф фон Moltke) — германский фельдмаршал и политический деятель (1800 — 1891), происходил из старинного дворянского рода, род. в Мекленбурге, но учился в военном училище в Копенгагене и сперва поступил на датскую военную службу, на которой в то время находился и его отец; в 1822 г. он перешел на прусскую службу. В 1835 г. М., в то время прусский капитан, совершил большое путешествие на Восток; представленный в Константинополе султану Махмуду II, он, по его просьбе, остался в турецкой армии в качестве инструктора и принял участие в ее реорганизации, в фортификационных работах, а также в походах на курдов и на египтян в Сирию (1839). После смерти Махмуда (1839) М. вернулся в Пруссию. В 1855 г. он был назначен первым адъютантом принца Фридриха Вильгельма (впоследствии имп. Фридриха III); которого сопровождал в СПб., Москву, Париж и Лондон. Замечательные стратегические способности он обнаружил впервые во время войны с Данией (1864), в которой принял участие в качестве начальника генерального штаба. Войны 1866 г. и 1870 — 1871 гг. были ведены по планам, предложенным им на предварительных военных совещаниях. Блестящий успех их, особенно последнего, увенчал Мольтке славой первого полководца своего времени. Мольтке, стараясь обратить военное искусство в точную науку, изучал его с редким трудолюбием и добросовестностью; те же черты сказываются и в его многочисленных сочинениях по военному делу, из которых наиболее замечательны: «Briefe uber Zustande und Begebenheiten in der Turkei aus den J. 1835 — 39» (Берл., 1841; 6 изд. 1893) и «Der russisch-turkische Feidzug in der europaischen Turkei 1828 u. 1829» (Б. 1845; 2 изд. 1877).

Он принимал близкое участие в составлении работ, изданных прусским главным штабом о войнах 1859, 1866 и 1870 гг. Собрание военных сочинений М. издано после (смерти его «Militarische Werke M's.», B., 1892 — 1894). Кроме военных сочинений, М. опубликовал «Briefe ans Russland» (Б., 1877), первоначально адресованные им жене, и несколько статей политического характера. Собрание его сочинений, в которое вошло много неопубликованных им самим работ, в том числе даже одна новелла, вышло в 8 т. в Б., в 1891 — 1893 гг., под загл. «Gesammelte Schriflen u. Denkwurdigkeiten». С 1867 г. до самой смерти М. состоял членом северо-германского, потом германского рейхстага, а в 1872 г. был назначен членом прусской палаты господ). Без всяких колебаний он примкнул к консервативной партии, с которой всегда и вотировал; но лично он выступал в дебатах почти исключительно по военным вопросам, при чем всегда высказывался за возможное усиление армии и флота; так, он был противником прорытия Кильского канала, находя, что выгодные предназначенную на него сумму истратить на создание нового флота. Речи М., всегда краткие и содержательные, носили печать своеобразного красноречия; оратор, всегда прекрасно владевший предметом речи, оказывался в них не менее сильно вооруженным и в областях знания чуждых его специальности. Не смотря на узость своих исходных точек, М. всегда умел более или менее оригинально осветить каждый, даже избитый вопрос, а потому его речи выслушивались с глубочайшим интересом во всех рядах рейхстага, до крайних левых включительно. Сторонник сильной власти на войне и в мире, М. был монархистом, горячо преданным прусской королевской власти, и защитником сильной и единой Германской империи. На Россию и на Францию он смотрел как на ее естественных врагов и верил в неизбежное, рано или поздно, столкновение с ними; при этом, пораженный быстротой, с какой Франция оправилась от разгрома, и с неудовольствием смотря на рост военного и политического могущества России после войны 1877 — 1878 г., он считал, что чем раньше произойдет это столкновение, тем шансы Германии будут выше. Здесь он решительно расходился с Бисмарком, желавшим жить в мире по крайней мере с Россией. Таким образом М., один из трех людей, которым германский патриотизм по преимуществу приписывает заслугу объединения Германии, яснее, чем Бисмарк и даже чем Вильгельм I, обнаруживает ту связь, которая существует между этим объединением и ростом милитаризма. В последнем М. видел не неизбежное зло, а цивилизующую силу; по его мнению, человечеству необходимо время от времени кровопускание, тем более, что война дает возможность проявиться всем героическим струнам человеческой души. «Вечный мир есть мечта, говорил он, и даже не прекрасная». Протестант по рождению и воспитанию, М. был индефферентен к догматическим вопросам, но чувствовал сильную симпатию к католицизму, вероятно нравившемуся ему признанием авторитета; в беседах с друзьями он высказывал мнение, что Лютер сделал крупную ошибку, так решительно разорвав с Римом. У М. не было врагов; за его холодной внешностью, за его суровой сдержанностью, за его непоколебимым самообладанием, одинаково на полях битв и в разгаре политических схваток в рейхстаге, все видел редкую чистоту характера и искренность убеждений. После смерти своей жены (1868) Мольтке жил в семье племянника, (тоже германского офицера), поражая трудолюбием, не ослабевшим до самого дня смерти. Смерть наступила неожиданно, без болезни. 90-летняя годовщина рождения М. была отпразднована во всей Германии, а в торжестве похорон его не отказались принять участие даже социал-демократы. Несколько памятников М. было поставлено еще при его жнзни (в Пархиме, месте его родины, 1876, Кельне 1881, Лейпциге 1888). Ср. Freiberr v. Fircks, «Feldmarschall Graf v. М. und der preussische Generalstah» (2 изд., Б., 1887); «Gesprache M.'s mit Tb. v. Bernbardi» его биографии написали W. Miiller (3 изд. Штут., 1889), F. v. Koppen (Глогау, 1838), Muller Bohn (3 изд., Б., 1893).

В. Водовозов.

Моммзен

Моммзен (Теодор Моmmsen) — знаменитый историк, юрист и филолог, род. в 1817 г. в г. Гардинге, в Шлезвиге, принадлежавшем тогда Дании; слушал лекции на юридическом факультете кильского унив.; там же защитил диссертацию на доктора прав, под заглавием: «De collegiis et sodaliciis Romanorum». В 1844 — 1847 гг. путешествовал с ученой целью по Италии, где с особенной ревностью, пользуясь руководством знаменитого эпиграфиста Боргези, занялся изучением и собранием латинских и вообще италийских надписей; напечатал тогда же множество филологических и археологических статей в разных итальянских и германских изданиях. В 1848 г. принял деятельное участие в политическом движении своей страны и вел агитацию в пользу присоединения Шлезвига к Германии. Приглашенный на юридическую кафедру в лейпц. унив., он, за участие в политической агитации 1848 — 1849 гг., был удален от профессуры, вместе с Гауптом и Отто Яном. В 1852 г. он получил кафедру ординарного проф. римского права в Цюрихе, откуда в 1854 г. перешел на ту же кафедру в Бреславль. В 1857 г. он был приглашен проф. древней истории в берлинский унив., где преподает и поныне; состоит также членом и непременным секретарем берлинской акд. наук. В 1873 г. он был избран членом прусской палаты депутатов, где примкнул к партии национал-либералов. Постоянно стремясь к политическому объединению Германии, он вполне одобрял войны с Данией, с Австрией и с Францией. Агитация его против последней страны отличалась особенной страстностью: он не только старался вооружать против нее общественное мнение Италии, известным письмом в миланскую газету «Perseveranza», но и включил имя свое в список лиц, требовавших бомбардировки Парижа, не смотря на то, что во время своих многократных поездок в столицу Франции всегда пользовался там гостеприимством и большим вниманием ученых и числился с 1860 г. членом корреспондентом академии надписей и изящной словесности. Политическая деятельность М. имеет, впрочем, лишь второстепенное значение, и на него нужно смотреть почти исключительно как на ученого; обогатившего историческую, филологическую и юридическую науку не только рядом капитальных исследований, но и массой нового драгоценного материала, собранного как лично им самим, так и другими, под его руководством, по его инициативе и его планам. Составленный Цангемейстером ко дню 70-летия М. (30 ноября 1887 г.) список трудов знаменитого ученого («Theodor Mummsen als Schriftsteller», Гейдельб., 1887), обнимает 64 стр. и 949 нумеров. Дать подробную оценку всей ученой деятельности М. было бы не по силам одному человеку. Берлинская акд. наук в адресе, составленном к 50летнему докторскому юбилею М. (8 ноября 1893 г.), заявляет, что она должна отказаться от надлежащей оценки всего того, что сделано юбиляром для древней истории, археологии, эпиграфики, филологии, юриспруденции и даже для средневековой истории, прибавляя, что он исполнил задачи, одолеть которые, казалось, было не под силу целым поколениям ученых. Если в этом отзыве и чувствуется некоторая восторженность, то все-таки остается несомненным тот факт, что труды М. на пользу науки о классической древности превосходят как по объему, так и по значению труды всех современников, действующих в этой области, и представляют собой нечто чрезвычайное во всей истории европейской науки. На первом плане стоят его заслуги в области эпиграфики. В его соч.: «Die unteritalischen Dialekte» (Лпц., 1850) собрано и объяснено немало памятников италийских наречий, изучение которых в то время было еще в зародыше. «Inscriptiones regoi Neapolitani latinaе» (Лпц., 1852) дали собрание латинских надписей целой области, которое, вместе с изданным М. сборником латинских надписей Швейцарии (Цюрих, 1854), послужило прелюдией к колоссальному предприятию берлинской акд. — к изданию латинских надписей всех стран римского миpa («Corpus inscriptionum lalinarum», начатый по идее и по планам М., ведомый под его руководством и при его ближайшем участи, и с 1863 г. обнародовавший в своих 14 томах уже гораздо более ста тысяч латинских надписей). Все эти труды произвели переворот в истории, филологии, археологии и во всех других сферах науки о древнем мире. «Римская история» М. переведена на множество языков и выдержала 7 изданий; она вышла в первый раз, в 3 тт., еще в 1854 — 56 гг., обнимая собой время от начала Рима до перехода республики в империю. Это и есть то сочинение, которое дало М. наибольшую известность; нигде не высказался в такой степени блеск ума М., его творческого таланта и редкого дара изложения. С этой точки зрения берлинская акд. права, называя в своем адресе «Римскую историю» М. «достойным удивления созданием и классическим произведением», хотя, быть может, в заявлении ее, будто это произведение сделалось «для всех народов богатым образовательным элементом на все времена», и есть значительная доля преувеличения. При всех своих достоинствах, «Римская история» М. представляет много спорного и субъективного. Так, напр., отрицание влияния этрусков на римскую культуру смело можно причислить к важным ученым промахам; с другой стороны, суровость отношений к побежденным римлянами грекам, признание в Цицероне только достоинств хорошего стилиста, чрезмерное превознесете Юлия Цезаря и его политической реформы и в то же время грубое отношение к его противникам, Помпею и Катону Младшему, не обнаруживают в авторй беспристрастия, столь важного в оценке исторических событий и личностей. Поклонник сильной власти, М. чересчур выдвигает свою точку зрения на всем протяжении своего труда, обогатившегося через тридцать лет после первого выхода трех томов пятым томом, изображающим состояние римских провинций в додиоклетиановскую эпоху империи. Повидимому, трудность оправдания его теории сильной власти в период империи и была главной причиной того, что автор перескочил от третьего тома к пятому, решившись никогда не выпускать четвертого. В научном отношении гораздо выше «Римской истории» М. стоит его «Римское государственное право» («Romisches Staatsrecht», 1871 — 89), как произведение чистой учености, настолько обширной и глубокой, что она могла быть под силу только М., как первостепенному юристу, историку и филологу. Необыкновенная ученость М. свидетельствуется также необозримой массой специальных исследований всякого рода, относящихся к разным сторонам древности, исследования. Как сильна у М. подкладка для разработки римской истории, это видно с особенною ясностью из его «Римских изысканий» («Romische Forschungen»). Критической обработкой текста Дигест М., по словам адреса берлинской акд., заложил фундамент для юриспруденции. Филологическая сила его высказалась не только в изучении италийских наречий, значение которых он понял еще в то время, когда ими почти никто не занимался, но и в издании римских надписей, как самых древних, так и всех других эпох. Его издание и объяснение некоторых отдельных надписей (напр. «Monumentum Ancyranum» или недавно открытый «Commentarium ludorum saecularium», объяснение которого М. поручила римская академия Линчеев) являются самыми образцовыми произведениями в филологической литературе. Но для М. как бы недостаточно было пределов древности, чтобы на всех путях ее проявить высшую ученость: он, как мастер дела, вторгался и в граничащую с древностью область Средних веков, чему служит, между прочим, доказательством образцовое издание хроники Кассиодора. Трудно оценить деятельность такого необыкновенного ученого. Нельзя, конечно, сказать, чтобы все, что вышло из-под его пера, представляло собой научное совершенство: во всех его трудах можно указать слабые стороны; с целыми отделами его истории можно не соглашаться: но нужно помнить, что и в наименее совершенных частях своих больших трудов, и в неудавшихся отдельных исследованиях М. не перестает быть великим деятелем науки, которому трудно найти равного. Кроме названных выше, главнейшие соч. М. (указываются только первые издания): «Die romischen Tribus in administrativer Beziehung» (Альтона, 1844); «Oskische Studien» (B., 1845); «Die romische Chronologic bis auf Caesar» (Б., 1858); «Geschichte des romischen Munzwesens» (B., J860); «Verzeichniss der rom. Provinzen aufgesetzt um 297» (Б., 1863); «Res gestae divi Augusti, ex monumentis Ancyrano et Apolloniensi» (Б., 1865); «Digesta Justiniani Augusti» (Б., 1868 — 70); «Jordanis Romana et Getica» (Б., 1882); «Fon tes juris Romani antiqui» (Фрейб., 1887); «Abriss des rom. Staatsrechts» (Лпц.,)8&3). Многие важные труды не вышли отдельными изданиями и потому здесь не указываются. Список трудов М. после 1887 г. см. в «Bibliotheca philologica classica», изд. Кальвари.